(в том числе анонимно криптовалютой) -- адм. toriningen
Бессердечная (Герман Шендеров)
— Сап, аноны, с вами Бессердечная и сегодня мы узнаем, почему сопят бульдоги!
Кира отошла от штатива, помахала в камеру рукой в резиновой перчатке, поправила маску на лице. Черная, от Yokai Society, она была украшена стилизованной мордой демона. Голова девушки была увенчана шапка с популярным в начале двухтысячным символом — «хартограммой» — пятиконечной звездой, чьи верхние углы были закруглены, чтобы напоминать сердце.
— Вас тоже бесят эти плоскомордые мрази, которые постоянно хрюкают, пердят и сопят? Слюни, сопли, выпученные глаза…
Бульдог действительно шумно сопел. Молодой еще французик, чью шею сдавливала зафиксированная с четырех сторон петля, мелко потявкивал, не понимая, зачем его притащили в эту заброшенную бетонную коробку на окраине города.
— Заткнись, шавка! — бросила Кира за спину. Чат просто разрывался, количество зрителей росло с каждой минутой, звенели уведомления о мелких пока — по два-три доллара — донатах. Девушка умильно хлопала нарощенными ресницами в камеру, ожидая, пока наберется хотя бы сотни три зрителей. Тогда стоило начинать. Мысленно она похвалила себя за то, что наконец решилась на эту авантюру. Одно дело — мучить грошовых мышей да хомячков из зоомагазинов, душить пакетами бездомных котят и забивать дворняг палкой. Совсем другое — настоящий домашний бульдог.
— Так-так, и как же нас зовут? — Кира демонстративно сняла ошейник с шею песика. Тот успел неуверенно, торопко, лизнуть ее руку. — Фу, блядь, мерзость! И-и-и… сегодня в роли гвоздя программы…
Девушка вчиталась в гравировку на медальное.
— Френки! Смотрите-ка, тут есть и номер хозяина! «Меня зовут Френки и я потерялся. Позвоните, пожалуйста, по номеру…
Зачитывать номер Кира не стала, вместо этого бросила ошейник в заранее заготовленный мешок — если хочется воспользоваться локацией снова, лучше не оставлять следов.
— Звонить по нему мы, конечно же, не будем! — низким голосом подытожила Кира, пародируя Дружко. — А вот что мы будем делать дальше, зависит только от вас, мои сладкие ананасики!
Сообщения сыпались сплошным потоком. «Отрежь уши», «Вставь ему палку в жопу», «Отчекрыжь ему яйца». Были, конечно же, и предложения другого толка: «Гори в аду, шлюха!», «Чтоб ты сдохла, тварь!», «Тебя уже ищут, молись!». Моралфагов Кира не банила принципиально. Во-первых, так повышался шанс светануться где-нибудь на площадках для «нормис» и привлечь аудиторию, а во-вторых… пусть смотрят. Ничего изменить они уже не смогут.
Звякнуло уведомление о донате. Двадцать баксов и сообщение в одно слово «Ноздри».
— А вот и первое дельное предложение!
Кира защелкала садовым секатором и приблизилась к бульдогу. Песик, среагировав на приближение человека, завилял скругленной задницей. Хвостик шишечкой ходил из стороны в сторону, животное явно надеялось на скорое освобождение. Как бы не так!
— Стой смирно, говно! — ругнулась Кира, схватила пса за нижнюю челюсть, просунула одно из лезвий секатора под ноздрю и щелкнула инструментом. Несчастное животное взвизгнуло, попыталось вырваться, заелозило ногтями по бетону, но петля держала крепко, передавливая шею. Девушка ловко перехватила круглую морду и секатор щелкнул вновь. Маленькая черная пуговка носа повисла на тонком лоскутке кожи, по морде бульдога стекала кровь. Театральным движением Кира надорвала лоскут, приспустила маску и нацепила «пуговку» себе на нос. Уведомления о донатах то и дело позвякивали, эхом отражаясь от голых стен.
— Я похожа на Гаечку, а? Что скажете?
Чертов бульдог надрывно сопел, кровь пузырями вырывалась из голой двустволки ноздрей, лапы скребли по бетонному крошеву, поднимая пыль.
— Ну, хорошие мои, что у нас дальше по плану?
Чат кипел возбуждением. Визжали моралфаги на разные лады, суля ей адские кары; оставляли смеющиеся смайлики молчаливые дрочилы, пришедшие «просто посмотреть». Очередной донат, уже на сорок шесть баксов призывал: «Кастрируй хуемразь!»
— Рада видеть дружественных представительниц фем-движения на нашем канале! Итак, мне отрезать ему член или яйца? Или все вместе?
Чат на дисплее ноутбука полз вниз так быстро, что Кира едва успевала читать, но один пользователь выделялся особенно — он не прекращал спамить однодолларовыми донатами с прикрепленными к ним сообщениями капсом: «ОТПУСТИ МОЕГО ФРЕНКИ», «ПОЖАЛУСТА ОТПУСТИ ФРЕНКИ», «ПЛАЧУ ЛЮБЫЕ ДЕНЬГИ», «ОТПУСТИ», «СКОЛЬО ТЫ ХОЧЕШЬ».
— Да неужели? — Кира всплеснула руками в наигранном удивлении. В очередной раз мысленно похвалила себя, что не ограничилась дворняжкой — сегодняшнее шоу Бессердечной приобретало новый, неожиданно драматичный оборот. — Представляете, анончики, к нам на стрим заглянул хозяин Френки! Как думаете, сможет ли он выкупить своего любимца? Ну, давай же, подумай, сколько стоит эти умильная мордочка?
Кира вернулась к бульдогу, сжала тому пасть с двух сторон пальцами; большим надавила на рану вместо носа. Песик завизжал от боли.
«НЕ НАДО. ПОЖАЛУЙСТА. Я ЗАПЛАЧУ СКОЛЬКО СКАЖЕШЬ. НЕ ДЕЛАЙ ЕМУ БОЛЬНО»
— Интересно, а сколько нынче стоит породистый бульдог? — Кира достала из кармана айфон, принялась гуглить. Найдя нужную страницу, продемонстрировала дисплей в камеру. — За щенка фрацуза хотят не меньше сотни тысяч рублей. В долларах это у нас…
Дзинь! — очередной донат. Очередной «ОТПУСТИ!». На этот раз, правда, подкрепленное внушительной трехзначной суммой. Почти тысяча долларов. Кира наигранно застонала:
— О-о-о… Что же, ананасики, кажется, сегодняшнее шоу окончено: хозяин выкупил нашего гвоздя программы. Разве что… — под маской девушка расплылась в озорной улыбке, — разве что вы, мои хорошие, не перебьете его ставку. А, что скажете? Это ведь будет честно! Кто платит — тот и заказывает музыку.
Донаты посыпались с утроенной скоростью. Кира с блестящими глазами смотрела на общее сальдо кошелька, не веря в происходящее. Сначала общая сумма донатов удвоилась, перебивая ставку хозяина Френки, а после — утроилась. Удовлетворенная результатом, девушка развела руками:
— Сорян, мужик, но рыночек порешал! Итак, ананасики мои сладкие, что мы будем делать дальше?
«СУКА!», «ТЫ ОБЕЩАЛА!», «ПОДОЖДИ!», «У МЕНЯ ЕСТЬ ЕЩЕ!», «ПОДОЖДИ!», «Я ЗАЙМУ!», «ДАЙ МНЕ ПОЛЧАСА», «Я ДОЙДУ ДО БАНКА», «ДЕНЬГИ БУДУТ», «СУКА», «МРАЗЬ» — разрывался чат сообщениями хозяина бульдога. Кира скривила носик.
— Хорош спамить, мужик! И вообще — не капси на меня. — в пару нажатий клавиш, девушка внесла пользователя в черный список. Да, он мог бы зайти с нового Айпи-адреса, но хозяин Френки не был похож на завсегдатая подобных стримов.
— Так-так, ах вы грязные первертики! — с легким укором подмигнула Кира, читая сообщение, прикрепленное к донату на шестьдесят семь баксов. — Теперь к зоосадизму добавится и ЦП?
Сообщение гласило: «Выколи ему глаз. Делай это с голой грудью.»
Девушка скинула осеннюю курточку, содрала через голову свитер. На секунду маска сползла с лица, обнажив полные губы с двумя проколами над подбородком. В пупке болтался пирсинг, похожий на рыболовный крючок. Последним движением Кира расстегнула лифчик, обнажая еще плоские, подростковые груди. Кожа тут же покрылась мурашками, соски встали, заострились.
— Ух, блядь, здесь вообще-то холодно. Итак, глаз, значит?
Бульдог жалобно смотрел на приближение своей мучительницы. Он уже не дергался и не вырывался, лишь тихонько подревывал. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Френки на своем собачьем языке просил пощады.
— Вы внимательно смотрите, ананасики?
Пальцы зафиксировали собачьи веки, длинная спица медленно входила в направленный вверх черный зрачок, что смотрел с укором и надеждой.
Мешок с останками животного Кира выбросила по дороге домой в первый же встреченный мусорный контейнер. Рюкзак с инструментами и ноутбуком оставила в тайном месте под плитой на заброшке. Там, конечно, время от времени шарились малолетки, но пока ничего подозрительного не находили, так что место подходило идеально.
Дома Киру опять встретили нотациями:
— Детка, но я ведь до тебя три часа не могла дозвониться! — увещевала мать, не отрываясь от плиты. Кира закатила глаза — опять, наверняка, будет экспериментировать с очередной херней, усвоенной на кулинарных курсах. — Мы ведь волнуемся — где ты там, что с тобой.
— Ма, успокойся. Я просто гуляла с подругой.
— С какой? — бдительно навострила уши отчаянно молодящаяся блондинка.
— Ни с какой. Тебе какая разница? Ты все равно их не знаешь!
— Так познакомь.
— Ма, иди на хер, — беззлобно бросила Кира, уже собираясь выходить с кухни, но столкнулась с отцом. Едва заслышав признаки хоть пускай даже захудалого конфликта, он мгновенно отрывался от своего программирования и топал через весь дом туда, где назревал скандал.
— Ты как с матерью разговариваешь? — с напускной суровостью обозначил он свое присутствие. Обратился к жене: — Мария, что с ней на этот раз?
— Да опять пропадает где-то после школы. Не позвонит, не напишет…
— Так, дочь! Эти бесконтрольные гулянки надо прекращать. У тебя ЕГЭ на носу, готовиться надо, поступление опять же, а ты где-то, прости за выражение, шляешься. Знаешь, если так дальше пойдет — я буду вынужден просить тебя носить GPS-трекер.
— В жопу его себе запихни! — огрызнулась Кира, и под возмущенное роптание родителей, утопала вверх по лестнице в свою комнату.
Улеглась на кровать, достала телефон. С десяток непрочитанных от Шипкова из параллели. «Эй, привет!», «Как дела?», «Не видел тебя сегодня в школе, все норм?».
Нахер его. Чмошник в прошлый раз даже не смог купить смазку для анального секса — обычным Кира не занималась, берегла себя для мужа.
Открыла «Контакты», выбрала «Папочка», нажала на кнопку вызова, замурлыкала в трубку:
— Папочка, привет. Ты еще на работе? А, выезжаешь? Вовремя. Слушай, заберешь меня сегодня? Да, с остановки, а то предки спалят. Ну и что, что пробки. У меня тоже тут есть пробка. Тебе какая больше нравится — с камушком или с хвостиком? Ну вот и договорились! И… ну, захвати… Ну, ты понял. — Кира с намеком шмыгнула носом. — Все, целую, жду. Мур-мур-мур.
Переодевшись в «приличное» — обтягивающие — под кожу — леггинсы, топ с глубоким декольте и косуху, девушка накинула на плечо сумочку и вышла из комнаты. Сбежав по лестнице, она тихонько шмыгнула было за входную дверь, как ее догнало возмущенное:
— Ку-у-уда?
— К репетитору, мам, ты забыла? — Кира повернулась к матери и устало закатила глаза.
— Ничего я не забыла, — смущенно пролепетала женщина, явно пытаясь вспомнить, о каком же таком репетиторе вечером в четверг идет речь. — Холодно на улице, шапку надень!
— Ну ма-а-ам!
— Не спорь с матерью!
— Довольна? — нахлобучив черную «пидорку» с хартограммой, Кира недовольно уставилась на мать.
— Обратно на такси езжай. Темнеет рано.
— Ага.
Домой сегодня Кира, конечно, не собиралась. Папочка наверняка захочет, чтобы та осталась на ночь, так что придется придумать какую-нибудь ночевку у подруги с обязательной подготовкой к ЕГЭ. Это их успокоит.
— Ну все, давай. И чтоб на телефон отвечала.
На автобусной остановке Кира стояла добрые двадцать минут, продрогнув как цуцик. Папочка то и дело скидывал ей скриншоты экрана, на которых Яндекс подсвечивал дороги темно-бордовым — все стояло намертво. В своих модных, но тонких «Мартенсах» Кира то и дело притопывала на месте, ноги теряли чувствительность. Остановка автобуса была здесь совершенно номинальной. Да, автобус ходил, но не чаще раза в час — большинство жильцов коттеджного поселка откровенно брезговали общественным транспортом, предпочитая личный. Именно поэтому Кира слегка вздрогнула, когда рядом на скамейку уселся крупный, потрепанный и с потерянным лицом мужик. Пошарила в сумочке в поисках перцового баллончика, но нашла лишь ключи, косметичку и анальную пробку с пушистым хвостом. Смутившись, убрала обратно.
— Давно ждете? — обратился к ней неожиданно сосед по скамейке. Одет он был в легкую джинсовую ветровку и неритмично подрагивал, видать от холода. Глаза его смотрели куда-то вглубь его самого, не замечая ничего вокруг, играли под щеками желваки.
— Минут двадцать. Они здесь редко ходят, можно еще час прождать. — соврала Кира в надежде, что нежеланный собеседник уйдет.
— Ну, час так час. А я, представляете, приехал у друга денег занять. Занял… А, оказывается, уже и не надо. Уже поздно.
— Бывает. — не вслушиваясь, кивнула Кира.
— Скажите, а вы теряли когда-нибудь друга? — вдруг спросил собеседник.
— Извините, я…
— Постойте! — глаза мужика расширились, точно он впервые разглядел того, с кем сидел на одной остановке. Глаза его мазнули по шапке, после чего обстоятельно оглядели Киру с головы до ног. Та мгновенно поняла, какую часть ее туалета узнал собеседник. Взвизгнула, вскочила с места, но хозяин несчастного бульдога оказался быстрее. Не утруждая себя ударами или захватами, он просто вскочил с места и, подобно носорогу, врезался в девушку всей своей массой, вжал ее в стену остановки. Холодные шершавые пальцы быстро отыскали нужные места на шее девушки. Последним, что она услышала перед тем как отключиться, было довольное рычание:
— Вот и попалась, сучка!
Очнулась Кира в до боли знакомом месте. Бетонное крошево болезненно впивалось в голую задницу. Оглянувшись, девушка с ужасом поняла, что вся ее одежда скручена в неаккуратный ком рядом, а на ней нет даже белья. Ее мучитель, ее Немезида стоял напротив, сложив руки на груди.
— Очнулась? Хорошо. Я хочу, чтобы ты все чувствовала.
В руке его поблескивал в тусклом свете фонаря на мобильнике какой-то инструмент. Кажется, плоскогубцы.
— Дяденька, не надо, я девственница еще! — захныкала Кира, сжимая бедра. — Не насилуйте, пожалуйста!
— Дурочку не включай! Я тебя узнал. Или будешь отпираться? Может, ты и “HIM” слушаешь, а? Или шапку подруга дала поносить?
— Я правда ни в чем не виновата! — Кира старательно кривила рот. Взгляд совершенно сухих от слез глаз метался из стороны в сторону — некуда бежать. Здесь — тупик. Там — тупик. Единственный выход — через разъяренного хозяина Френки. Девушка оценила габариты — не справится.
— Рассказывай. — мужик вдруг резко присел и с силой схватил ее за запястье, вывернул, ткнул ее же кистью Кире в лицо. — Ну, что это, а? Что? Мама в детстве руки мыть не учила? Да у тебя кровь до сих пор под ногтями!
— У меня месячные! — выпалила девушка первое, что пришло в голову.
— Ага. А в сумке ни прокладки, ни тампона. Не пизди. — полный мрачной решимости, мужик встал, не отпуская ее руку. Наступил тяжелым сапогом на колено, фиксируя Киру на месте. — Он моим другом был, сука. Я тебя по кусочкам разберу. Как ты — его.
— Пожа-а-алуйста, не надо! — кривила рот Кира, похоже, плача уже по-настоящему.
Динь! — раздалось откуда-то снизу и разнеслось эхом по бетонной коробке.
— Это еще что? — мужик на секунду отвернулся, и этого было достаточно. С диким криком Кира залепила свободной пяткой мужику в пах, тот тяжело выдохнул, согнулся, наугад махнул пудовым кулачищем по воздуху, но тщетно. Пробравшись между ног мужика, девушка радостно вскрикнула: еще шаг — и свобода. Ублюдок ее не догонит. Но радость быстро сменилась разочарованием. В спину ей прилетел тяжелый удар сапогом, и Кира проехалась своим милым личиком по шершавому полу.
— Ах ты дрянь! — мужик лягнул ее снова по круглой заднице, оставив красный отпечаток подошвы. — Пиздец тебе, садистка малолетняя!
Кира зажмурилась в ожидании того, что должно было обрушиться на нее в любую секунду. Встать уже не выйдет. Бежать не получится. Она проиграла. Оставалось лишь надеяться, что, войдя в раж, хозяин Френки теперь убьет ее быстро. Но… Ничего не происходило. За спиной ее раздалось какое-то сиплое, удивленное «Э-э-э».
Кира осторожно подняла голову. Что он там увидел? Полицию? Ее родителей? Просто случайно забредшего сюда бомжа?
Глядя вверх перед собой, она невольно и сама выдавила натужное, сиплое «э-э-э», призванное заменить крик на пределе связок. Во тьме перед ней возникли мириады глаз. Большие, маленькие, плоские и круглые. Какие-то просто висели в воздухе, влажные и поблесквиающие, другие будто бы открылись в пространстве, их обрамляли веки и ресницы. Некоторые свисали на ниточке нервов с потолка, прочие свободно парили в воздухе. Были с вертикальными и горизонтальными зрачками, красные и оранжевые, с зелеными и голубыми радужками, маслянисто-черные и вываренные белые. И все эти глаза пялились на них.
— Нам нравится смотреть. — многоголосо прошелестела эта пузырящаяся масса, это жуткое облако. — Ты мешаешь.
Глаза одновременно моргнули, погас фонарик телефона, погасло все, пропал весь мир. А когда те открылись, хозяин Френки висел в воздухе. Он конвульсивно подергивался, вращал недоуменно зрачками, было видно, как он напрягает все мускулы, пытаясь пошевелиться. Но глаза хотели шоу.
— Хотим смотреть. — подтвердили они догадку Киры. Та не стала одеваться, лишь натянула свою неизменную шапку с хартограммой и вынула из безвольной руки мужика плоскогубцы. Стройная, молодая и прекрасная, девственная и чистая, она призывно улыбнулась облаку глаз и привычно произнесла:
— Сап, ананасики! С вами Бессердечная, и сегодня к нам на крючок попалась очень крупная рыба. Кто мне подскажет, как ее разделать?
Текущий рейтинг: 33/100 (На основе 54 мнений)
